AlexandrRayn

Ребята, я просто не могу не поделиться этой радостью, хотя делал это уже не раз. Сегодня на прилавки встала моя 13-я книга, и я просто очешуеть как счастлив.

Первый рассказ из этого цикла вышел почти полтора года назад, и тогда я даже не планировал, что он превратится в целую серию и все истории соединятся под одной обложкой. Обычно у меня выходят сборники на разные темы, а здесь получилась полноценная повесть, да еще и со смешением жанров.

О чем она? О простых работягах, которые служат в непростом Бюро судеб и следят за тем, чтобы всё в жизни следовало определенным инструкциям. Как и для чего? Спойлерить не буду — в рассказах, которые я выкладывал в сеть, ответа не было, а вот в книге он появился.

Огромное спасибо всем, кто продолжает поддерживать меня и мое творчество, и всем, кто порадовался, или, возможно, порадуется за меня сегодня, даже если никогда раньше обо мне не слышал.

В первую ночь спалось замечательно: тихо — как под водой, а воздух чистый и сладкий. Епифанов дышал вместе с домом и напитывался окружающей его тишиной, пока за стеной не послышались чьи-то тяжелые шаги. Прошли совсем близко — словно в полуметре от самого Епифанова — и это притом, что отельер огородил участок и все в деревне знали, что это частная территория.

«К бытовке, наверное, пошли, инструмент тырить», — решил Епифанов и выскочил на улицу, включив всё наружное освещение, чтобы застать вора врасплох. Зайдя за дом, он обнаружил следы. Быстро засеменив, Епифанов уже собирался крикнуть в спину удирающему наглецу, что на участке установлены камеры (они еще, правда, не были подключены) и утром он подаст заявление в полицию. Но задний двор встретил его пустотой и тишиной. Мир по-прежнему стоял на паузе и был обездвижен. Лишь в пятидесяти метрах за забором монотонно покачивались макушки вековых деревьев.

Епифанов прошел по примятому газону и, к своему удивлению, обнаружил, что следы обрываются в нескольких метрах от дома, словно человек просто взлетел. Тогда Епифанов решил, что тот быстро вернулся назад тем же путем, наступая на собственные следы, но вскоре понял, что начало они берут не у ворот, а прямо посреди двора. Кто-то явно решил над ним подшутить.

К утру следы исчезли — словно их и не было, но хозяин отеля не верил ни в галлюцинации, ни в то, что это могло ему присниться. Конечно, ему, как и всем приезжим, объясняли, что наша деревня непростая и что необъяснимое здесь, скорее, норма. Но разве так не во всех деревнях? Епифанов знал, что единственная нечисть — это люди, а против людей есть методы. Но он решил пока не спешить с выводами и подождать.

Следующей ночью снова послышались шаги. Распахнув глаза, Епифанов не сразу вспомнил, где он. В городе всегда шумно, и к этому привыкаешь. Машины ездят всю ночь или истерят сигнализацией во дворах, пьяные кричат под окнами, ветер треплет жесть на стройках возле дома. И ты просто часть живого организма, а потому не замечаешь его хронических спазмов, бульканья и других движений органов. В деревне же каждый писк комара или крик совы может заставить проснуться.

Снова рядом прошли, буквально за стеной — кажется, даже задели плечом фасад. Епифанов приложил ухо и прислушался: вот прошел первый, пауза, за ним второй — словно идет по пятам. Между собой о чем-то тихо переговариваются, но слов не разобрать. А может, Епифанову всё это действительно кажется, и просто дом натужно шепчет о том, что дает усадку?

Выскочив прямо в трусах на улицу, отельер закричал:

— Харе уже тут слоняться! Вы на частной, мать вашу, территории!

Но его снова встретила сиротливая тихая ночь. Вдалеке залаяла собака, кто-то хлопнул дверью. Но всё это было далеко — в деревне. Лес всё так же меланхолично шелестел верхушками деревьев.

«Может, зверье шастает?» — решил Епифанов, но, найдя следы, понял, что кабаны, лоси и лисицы всё же не носят обуви. Подошва, правда, какая-то странная, да и, судя по размеру, ноги женские. Сегодня следов оставили много, с обеих сторон дома, и шли явно в обратную сторону. Обрывались отпечатки так же — посреди двора.

Проклиная себя за то, что сразу не подключил камеры, Епифанов решил утром первым делом позвонить в контору и вызвать мастера. Он было ступил на порог отеля, как вдруг замер на месте. Грязные земляные следы встречали его на ресепшене и уходили в сторону номеров. Это были не просто следы от обуви, а самые настоящие отпечатки ног. Холодок спустился по спине и замер где-то в области ягодиц. Пришлось крепко их напрячь от греха подальше. Не найдя чем бы вооружиться, отельер сжал как можно сильнее кулаки — оружие не самое грозное, особенно, если говорить о Епифанове. Но если ударить в горло или ухитриться попасть в глаз, то вполне можно одержать верх в битве один на один. Телефон Епифанов оставил в номере, а значит, вызвать подмогу не получится, да и связь тут ловила только в самом дальнем углу участка.

— У нас заселение начнется только через два месяца. Можете забронировать номер на сайте! — крикнул он первое, что пришло в голову. Но никто, разумеется, не ответил.

Ступая медленно — ставя пятку, а потом перекатываясь на носок, Епифанов шел по следу. Дом был наполнен каким-то шепотом: он разносился со всех сторон — то громче, то тише. Слышны были отдельные, но совершенно непонятные слова, и на усадку грешить тут уже не было никакого смысла.

Шаг за шагом отельер дошел до одной из комнат, у двери которой обрывались следы. Вот только дверь была заперта на замок, а ключи лежали в ящике стола на ресепшене. Епифанов глянул ну ручку: та была чистой, до сих пор в целлофане. Дернув за нее, он убедился, что замок надежно заперт. Но следы обрывались именно тут. Накачанный по самые уши адреналином, отельер в два длинных прыжка достиг ресепшена, рывком выдвинул ящик и начал лихорадочно шарить внутри рукой. Отыскав ключи, он вернулся к двери и, с третьей попытки попав в личинку, повернул ключ.

Двухкомнатный номер люкс с джакузи и камином встретил его полумраком. Уличное освещение с трудом пробивалось сквозь неплотно сдвинутые шторы и лишь слегка подсвечивало комнату. Внутри никого. Епифанов потянулся было к выключателю, но тут рядом с ним кто-то прошел. И не просто прошел, а наступил на ногу. При этом Епифанов почувствовал, как ветерок коснулся его щеки, а в нос ударил гнилостный запах.

Вскрикнув от неожиданности, отельер отскочил в сторону — благо в сторону выключателя. Пальцы сработали автоматически — ударили по клавише. Модная люстра в стиле лофт тут же вспыхнула и явила глазам номер за двадцать тысяч в сутки. Никого. А шаги снова раздавались снаружи дома. Не просто шаги. Кто-то бегал и, кажется, смеялся…

***

Вот тогда-то Епифанов впервые и появился у нас в участке и — на свою радость и нашу печаль — обнаружил нас на месте. Мы как раз только вернулись с обхода. День выдался не самый удачный. В деревне начались волнения по поводу разбитого зеркала. Казалось бы, ерунда, но не в Безрадном. У нас такие вещи — на уровне уголовки или катаклизмов. МЧС даже уведомление может прислать.

Дядя Саша поручил мне писать отчет, а сам принимал Епифанова, одновременно с этим принимая сто граммов святой воды. Мне тоже приказал выпить, так как это лучшая дезинфекция против несчастий.

— Ну так вы уже сами нашли решение. Подключите камеры и смотрите, кто там у вас ходит-бродит, — сонно ответил дядя Саша, когда полуночный гость закончил свой рассказ.

— Я-то подключу. Подключу! Но вы же должны знать, кто у вас тут на плохом счету. В деревне три с половиной человека проживает. Наверняка у кого-то из них уже имелись приводы за подобные вещи, — верещал отельер, прогоняя нашу с начальником дремоту.

— Местные у нас люди серьезные. А если же кто из лесу приходит, так это, как правило, сразу всех касается, а не кого-то одного. Обычно поступает несколько жалоб за день. Хотя вы у нас отшельником заделались, всякое может быть… — выстучал участковый пальцами дробь по столу.

— Я не отшельник, — гордо заявил Епифанов, — я предприниматель. Налогоплательщик. Для вашего же Мухосранска стараюсь — поднимаю ему респектабельность, прорубаю горизонты для туризма. И для моего предприятия важна некоторая обособленность.

— Я вас понял. Завтра утром мы к вам зайдем, всё проверим.

— Да что мне утром! Утром никто у меня не шастает. Приходите ночью.

— Опять ночью! — ударил по столу дядя Саша. — Ох-ох-ох… Нам за эти ночные переработки и вредность уже должны памятники из сухого молока поставить, — обратился начальник уже, скорее, ко мне. — Хорошо, будем у вас ближе к закату. Не переживайте, разберемся.

Дядя Саша вытолкал посетителя тактичным пинком за дверь и закрыл участок на три замка.

Утром Епифанов позвонил в контору и выяснилось, что камеры у него все то время были подключены и давно пишут. Можно даже глянуть запись на цифровом облаке. Ругая себя за глупость, отельер выехал за пределы деревни, поймал в свой электронный сачок сеть, скачал записи с камер и поспешил к нам в участок, где заставил нас смотреть свое домашнее кино.

На быстрой перемотке мы наблюдали как Епифанов носится по ночному двору и вокруг дома в трусах и что-то ищет на земле. Больше никого на записи не было.

— Мне не показалось. Я не идиот, — обиженно бубнил Епифанов, и мы понимали, что в одном из двух этих утверждений может таиться правда. Мы-то давно знаем, что невидимость не освобождает преступника от ответственности.

Ночью мы пришли к Епифанову, чтобы во всем убедиться лично.

— Зря вы всё это затеяли. Люди сюда не поедут, — сказал я Епифанову после экскурсии по отелю, где стоимость самого дешевого номера в сутки равнялась четверти моей зарплаты.

— С чего вы взяли? — насупился тот. Епифанов был связан стальными тросами кредитов. Этот отель был его ставкой на зеро. Всё или ничего.

— Места у нас проклятые, все знают.

— Тем лучше, — нашелся тот, — халявный досуг. Занимательная чертовщина. Люди такое любят. Понаедут блогеры со своими расследованиями паранормального…

— Если доедут… — задумчиво произнес дядя Саша, осматривая дом на наличие подкладов и других нелегальных артефактов. — Со строителями не ссорились? Может, не заплатили кому?

— На что вы намекаете? — обиделся Епифанов. — Я со всеми по договору работаю — в белую.

— А с местными проблемы были? Может, кого послали или словом каким недобрым обозвали? — вспомнил дядя Саша про слова о Мухосранске.

— Я неконфликтный человек. Ругаться на ровном месте не мой метод.

Мы с дядей Сашей переглянулись, еле сдерживая смех.

Ночь плавно опустилась на Безрадное, и дневные звуки сменились ночной музыкой: шелестом травы, дыханием холодного ветра. Но по-прежнему никто не приближался к дому. Мы обошли участок по периметру, обследовали дом — тишина.

— Как всегда, стоит приехать в автосервис, и уже нигде ничего не стучит и не подтекает, — ворчал себе под нос Епифанов, сидя на крыльце.

Я уже шел в его сторону, чтобы попрощаться, но тут кто-то круто толкнул меня в плечо. Я замахнулся для ответного удара, но никого не увидел. На земле появились следы. Я потянулся рукой, чтобы схватить невидимку, но поймал лишь пустоту.

Заметив это, дядя Саша двинулся в мою сторону, но тут кто-то отдавил носок его начищенного до зеркального блеска уставного ботинка. В доме тоже послышались глухие шаги, а одно из окон отеля резко пошло трещинами и лопнуло. Несмотря на ущерб, Епифанов радостно запрыгал на месте:

— Ага! Я же говорил! Говорил!

Дядя Саша нахмурился и достал из кармана самый мощный оберег, каким можно было противодействовать любой силе — хоть физической, хоть потусторонней, хоть прибывшей из дальнего космоса — ксиву полицейского, и громко произнес:

— Лейтенант Цаплин. Представьтесь и предъявите ваши документы!

Продолжение следует...

Александр Райн "Цикл рассказов про Безрадное"

Дорогие читатели, буду рад вашей поддержке!

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов (сегодня выступаю В Тюмени, следующий на очереди Омск)

Ева взяла зубную щетку, крем, спонжики и поехала смотреть, что же там за берлога. Проблемы обнаружились уже на входе. Дима сразу предупредил, что замок иногда заедает, но Ева не думала, что настолько. Она брала дверь штурмом сорок минут: толкала, тянула на себя, вставляла ключ до упора, вежливо заходила на ползубчика, но эта ревнивая зараза явно не хотела раскрываться перед новым жильцом. Ева начала давить психологически, как учили когда-то в школьные годы одноклассники за гаражами. На шум открылась соседская дверь.

— Вы почему в чужую квартиру ломитесь? — спросил обеспокоенный женский голос.

— Я не ломлюсь, у меня ключи есть, — бросила в ответ обозленная Ева, вытирая пот со лба.

— А вы, собственно, кто? Я вас раньше не видела, — продолжала лезть не в свое дело соседка.

— Я его девушка! — с вызовом заявила Ева, повернувшись и уперев руки в бока, но увидела только щелку, через которую с ней вели переговоры.

— Вы-ы-ы? — искренне удивилась женщина.

— Да, я. Какие-то проблемы?

— Да нет, никаких. Просто он никогда сюда не водил никого (в этот момент Ева еще больше полюбила Диму), а тут сразу такая…

— Какая это такая? — не поняла Ева.

— Вы знаете, это не мое дело. Простите, — закрыла дверь соседка.

Понимая, что либо она, либо ее, Ева сунула ключ до упора и так на него надавила со всем своим желанием войти в этот шалаш, что чуть не провернула весь косяк по кругу. Дверь открылась.

Весь внутренний мир Димы буквально предстал перед девушкой, и душа ее покрылась инеем. Конечно, одинокому молодому человеку свойственен некоторый аскетизм, но это была настоящая келья.

— Бедняжка, твое сердце давно забыло, а может, никогда и не знало, что такое уют, — сорвалось с губ Евы, когда она осматривала скромное жилье, где ей предстояло отныне часто бывать.

С другой стороны, она была рада. Соседка не обманула: женская рука явно никогда не касалась этих стен, этого пола, этой кухни и этих серых окон. Ева здесь первая.

Не в силах терпеть, девушка обулась и выбежала в ближайший магазин за красивой шторкой и ковриком для ванной, а заодно за прихваточками и полотенчиками для кухни. Разумеется, в магазине на нее накатило… К коврику и шторке присоединились ароматизаторы, мыло ручной работы, а еще удобные контейнеры для косметики.

«Добавить такие мелочи в чужую квартиру — это совсем не наглость», — успокаивала себя Ева, прицепляя к первой тележке с товарами вторую.

Замок Еве больше не сопротивлялся. На самом деле он вообще больше не выполнял своей функции и напоминал хоккейного вратаря, который забыл надеть маску перед матчем. Понимая, что натворила дел, Ева при помощи кухонных ножей полночи выкручивала старый замок, а утром помчалась в магазин за новым. Ножи, разумеется, тоже нужно было менять. А еще — вилки, ложки, скатерть, разделочные доски и подставки под горячее. Ну а там и до занавесок рукой подать.

В воскресенье в обед позвонил Дима и сказал, что ему нужно задержаться в командировке еще на пару дней.

— Я буду только рад, если ты привнесешь в мою квартиру немножко тепла и уюта, — улыбался он в трубку, когда Ева сказала, что позволила себе некоторые вольности в его интерьере.

К слову, уют в квартиру она уже завозила грузовиками и распределяла согласно техническому плану и соответствующей документации. Столько лет всё это копилось внутри одинокой женщины, и сейчас, когда ей развязали руки, горшочек уже не мог не варить.

К возвращению Димы от старой квартиры остался только паук возле вентиляции. Ева хотела прогнать и его, но, увидев и без того очумевшие от внезапных перемен восемь глаз, поняла, что лучше не трогать бедное существо и оставить как символ неприкосновенности к чужому имуществу.

Жилье Димы отныне выглядело так, словно он уже восемь лет был счастлив в браке, потом разочаровался в нем, а потом стал счастлив уже вопреки. Ева не только занялась квартирой, но и сделала всё, чтобы весь подъезд знал о том, что она новая хозяйка и все вопросы теперь можно адресовать ей. Пусть кольца на пальце пока нет, но это чисто технический момент. Соседи сначала смотрели с подозрением, но потом просто разводили руками: «Мол, как скажете, мы-то чё. Нам всё равно, дело ваше».

***

В день приезда Димы Ева приготовила настоящий домашний ужин, запаковала свои еще упругие филейные части в нарядную и вульгарную упаковку, расставила по углам благовония и, затемнив новенькое освещение, принялась ждать. Вот какой прием ждал ее Адама! У них тут без всяких кущ свой райский уголок.

Дима задерживался. Когда Ева начала чувствовать, что упаковка больно впивается ей в тот угол, ради которого она полгода приседала в спортзале, в замок вставили ключ.

— Замок новый, просто толкни, не заперто! — чуть сконфуженно, но при этом томно отозвалась Ева. Она не боялась осуждения. Уж слишком хорошо она поработала с квартирой. Ей всё простят.

В момент, когда дверь открылась, Еве пришло внезапное СМС от Димы: «Ты где? Я дома. Смотрю, квартира ничуть не изменилась. А меня друзья пугали, что ты всё косметикой заставишь». Правда, Ева всё равно это сообщение увидела много позже. А пока в квартиру вошли совершенно незнакомые люди в количестве пяти человек: двое молодых людей, два совсем юных школьника и один весьма дряхлый дедушка, который, заметив Еву, моментально приосанился и пригладил остатки седых волос на голове.

— Ничего себе, пап, тебя встречают. И нафига тебе этот санаторий был нужен, если дома такой «олл инклюзив»? — первым заговорил молодой человек и тут же получил по шапке от своей, видимо, супруги, за то, что пялится.

Ева стояла на пороге с двумя полными бокалами, не в силах сдвинуться с места. Ей хотелось закричать, но она не могла преодолеть ступор.

Где-то в углу захихикал радостный паук.

— Простите, а в-в-вы к-к-то? — пропищала Ева.

— Владелец местного шалаша. А вы, я полагаю, из поликлиники, пришли перевязку делать? Так я вроде сказал, что сам справлюсь, — ответил дедушка, глядя на сексуальный наряд медсестры, в который была одета Ева.

— Мда-а-а, Адам Матвеевич, у вас тут прям уют и благодать царят, — заглянула за спину Еве жена молодого человека. — Совсем другое дело, а то как в склепе жили. А вас, девушка, как величать? Не староват ли для вас наш Адам Матвеевич? Хотя, конечно, мужчина видный, со своим жильем…

— Е-е-ва…

— Вот как! Удачно вы, Адам Матвеевич людей подбираете, ничего не скажешь!

Деду, судя по блестящим глазам, тоже всё это казалось удачным стечением обстоятельств.

— А г-г-где Дмитрий? — прошептала Ева. От накативших нервов она махом осушила оба бокала.

— Я Дмитрий! — радостно поднял руку мальчик лет восьми.

— Ты погоди, рано тебе еще Дмитрием быть, — убрала его руку мама и отправила обоих детей с мужем в машину.

— П-п-простите, я, кажется, ошиблась квартирой, — начала наконец приходить в себя Ева, вспоминая знакомство с замком. — Это Сиреневая, восемнадцать, квартира двадцать шесть?

— Не-а, это Черемуховая, восемнадцать, — потирал руки дед, готовый уже начать распаковывать свой внезапный подарок.

— Ну да, — вздохнула трагично Ева, — всегда их путаю. Заходите, располагайтесь, а я пока отойду, мне позвонить надо.

Она схватила телефон и улизнула в ванную, где, забаррикадировав дверь, обернулась полотенцем. Тогда-то она и прочла СМС от Димы.

«Дим, я скоро буду, я просто в магазине задержалась», — отправила Ева ответ.

«Хорошо, жду. Если не сложно, захвати бутылочку вина», — наговорил голосовое сообщение Дима.

Вино Ева собиралась принести, но уже в себе. Взяв под мышку коврик и сняв шторку, она дождалась, пока незнакомцы пройдут на кухню, и только после этого вырвалась из ванной. Собрав наспех вещи в пакет, она выскочила из квартиры.

— Матвеич, уходит! Любовь сбегает! — доносились Еве вслед голоса любопытных соседей, наблюдавших из приоткрытых дверей.

***

— Расскажу, но позже, — объяснила свой внешний вид Ева, когда молодой человек открыл ей дверь.

Передвигаясь как в тумане, она прошла мимо него, даже не взглянув. Первым делом зашла в ванную, заменила шторку и развернула коврик, а затем прошла в комнату, где упала на диван и проспала до утра, пока весь стресс и вино не выветрились из нее. Проснувшись, Ева увидела, что перед ней незнакомый молодой человек, который ждет объяснений.

— Скажите, а какой это адрес?..

— Жасминовая, восемнадцать.

Александр Райн

Дорогие читатели.ю приходите на мои литературные концерты. Вот тут список городов и вся информация

А тут можно подписаться на мой телеграм-канал, где я выкладываю еще больше рассказов и личных историй

А здесь можно меня поддержать

— Что с лицом? — спросил Горкин, заметив поникшего друга, изучающего учебник химии.

— Да че-то лажа мне какая-то досталась.

Листая страницы, Березин натыкался на странные послания вроде «Не забудь поздравить Льва Сергеевича с Днем учителя» или «Если трудно, смотри на Менделеева и вздыхай». Эти заметки были еще более унылым чтивом, чем задачи и таблицы, напечатанные типографским станком.

«Что ж, видимо придется взять на себя всю редакционную работу!» — решил Березин и подрисовал одному из двумерных ученых несколько похабных татуировок.

Львом Сергеевичем оказался химик по фамилии Глазов, которого раньше никто из класса Березина не встречал. Ну или просто не запомнил его лица. Это был высокий дядька лет пятидесяти в вечно вытянутых водолазках и мятых брюках — принципиальный фанат своего предмета, не выносивший постороннего шума. На первом же уроке он выставил за дверь Горкина и Сухачева за то, что те ржали над понятием «газы» и даже пытались их воспроизвести.

Ромка Березин тоже был на грани депортации, но его спасло то, что у Сухачева имелась привычка спорить и они с Глазовым зацепились языками.

Вскоре Ромка понял, что с химией у них мало общего, а тройка в аттестате — наиболее вероятный итог этих отношений. Списывая у соседки по парте и подгоняя ответы под результаты решебника, Березин кое-как пережил сентябрь, а вот в октябре у него начались реальные проблемы. Кто-то из класса заикнулся, что Глазов каждый год выбирает парочку жертв и принципиально ставит им худший бал в четверти, если те не желают учиться.

Тройки Березину сходили с рук, но вот за двойку в четверти отец мог завести разговор о переводе в вечернюю школу и копке траншей у него на работе. А этого Ромка боялся даже больше, чем ремня. Да он готов был хоть каждый день ходить с красным задом: среди его юных друзей-приматов такое даже было в почете. А вот вечерняя школа — это как штамп или позорный столб. Да и в траншеях Березину не нравилось: грязи больше, чем в его комнате.

Пятого числа Березин пришел в школу с невыученными уроками. Сегодня был День учителя, и преподаватели никого не заваливали. Прощение мог заслужить любой, но, как оказалось, химику эта магия была чужда. В восьмом «В» двое учеников сегодня получили единицы, и весть об этом быстро разошлась по школе. В кабинет Глазова Ромка и его друзья заходили как на эшафот. Химик сидел за столом и размашистыми движениями что-то черкал в журнале. Березин представил, что тот рисует огромные колы, которыми можно буквально заколоть человека.

— С Днем учителя, Лев Сергеевич! — выпалил вдруг Березин, вспомнив послание из своего учебника.

Глазов оторвал взгляд от журнала и уставился на школьника. Повисла гнетущая тишина. Тут за Ромкой, точно стая индеек, закулдыкали остальные:

— С праздником, Лев Сергеевич!

— С днем препода! — брякнул с задних рядов Сухачев.

— Спа-си-бо, ребят, — удивленно кивнул Глазов, а когда все расселись, посмотрел на Березина. — Ну раз ты у нас сегодня такой внимательный, то давай к доске — проверим домашнее задание.

«Спасибо, блин, за помощь, козлина», — Березин проклинал про себя автора послания в учебнике.

Написав условие задачи, Глазов впал в ступор.

— Ну что же ты? Забыл, как дома решал? — спросил химик.

Ромка обреченно кивнул.

— Ну ничего, вспомним вместе. Давай сперва составим уравнение реакции и расставим коэффициенты, а ребята помогут.

Дальше случилось и вовсе невообразимое: Березин вместе со всем классом решил домашнее задание и даже понял суть. Глазов, конечно, не поставил ему оценку, потому что решение было общим. Но зато Ромка спасся, а заодно спас товарищей-оболтусов. А всё из-за обычного поздравления.

Это уже потом он узнал, что Глазова никогда никто не поздравляет, потому что директор не дает ему собственный класс из-за старой вражды, а чужие классы обычно обходят кабинет угрюмого химика стороной.

Это была пусть и маленькая, но победа — и всё благодаря подсказке в учебнике. Но в целом ничего глобально, конечно, не изменилось. Глазов оставался таким же принципиальным и продолжал карать лентяев красной пастой.

На очередной контрольной Ромка погрузился в траур. Вредная соседка ему не помогала и вообще отсела от него на самый край парты, словно двоечники были заразными. Березин напрягал мозги, но мощности не хватало, и задачи не решались. Водя беспокойным взглядом по классу, он наконец зацепился за бороду Менделеева. Вспомнив еще один завет из учебника, Березин уставился на ученого и, подперев подбородок, тяжело вздохнул. Чуда не произошло. Менделеев тоже не дал списать и вообще, судя по взгляду, игнорировал Ромку. Собрав контрольные работы, химик отпустил ребят на перемену, и Ромка, в последний раз взглянув на портрет седовласого предателя, поплелся в коридор.

В конце дня Березин спускался по лестнице, глядя в окна и представляя, что скоро всё свободное время будет посвящать корням, — и речь шла совсем не о математических примерах, а о траншеях — как вдруг навстречу ему попался Глазов.

— Березин. Погоди, — остановил его химик. — Я твою работу уже проверил. Есть парочка вопросов.

Березин готов был провалиться на месте. Он не ожидал, что казнь настанет так скоро.

— Пойдем ко мне в кабинет, обсудим, — предложил Глазов, и они вместе поднялись на третий этаж.

Зайдя в кабинет, Глазов остановился у портрета Менделеева и молча уставился на него. Рома последовал его примеру, впился взглядом в черно-белый рисунок и тяжело вздохнул.

— Я раньше тоже от него помощи ждал, — подал наконец голос химик. — В школе вообще химию не понимал и злился, что Дмитрий Иванович не придумал что-то попроще, чем свою таблицу. Но потом я изучил его биографию и его работы, и он стал моим молчаливым наставником, на которого я равняюсь всю жизнь.

Березин кивнул.

— Почитай о нем, очень интересно. А пока у меня есть немного времени, давай-ка проведем работу над ошибками, — предложил Глазов и достал из ящика стола работу Ромы.

Им потребовалось около часа, чтобы перевести на человеческий язык то, что было зашифровано в химических формулах, но в конце концов до Березина стали доходить скрытые смыслы, и остаток контрольной он добил сам, пока Глазов проверял другие работы.

— Молодец. Видишь, не так сложно. Главное — обращать внимание на мелочи, — похвалил химик Березина и, поставив ему первую за все время четверку, показал на выход.

Домой Березин шел, окрыленный успехом. Достав учебник по химии, он бросился изучать послания бывшего восьмиклассника, который подобрал нужные ключи к сейфу, где хранил свои слабости Глазов. Химик и автор посланий сходились в одном: нужно обращать внимание на мелочи. Например, очередная запись, оставленная карандашом, говорила о том, что химик обожает кофе, но терпеть не может взятки.

Тогда Ромка купил на карманные деньги хорошего зернового кофе и, принеся на урок, попросил Глазова рассказать о химических реакциях этого напитка. У химика загорелись глаза. Это был настоящий открытый урок. Глазов с радостью поведал ребятам о целом ряде химических реакций, связанных с этим продуктом, и, одолжив кофемолку у математика, с удовольствием приготовил вместе с классом слабый, но очень ароматный напиток, который они выпили во имя науки.

Дела Ромки шли на лад. Пока одноклассники давили смешки над очередной низкобюджетной карикатурой, Березин использовал новые ключики к преподавателю и получал его расположение. Но вскоре ключики закончились.

Шло второе полугодие, и на носу была важна контрольная, от которой зависело, вырвется Березин в хорошисты по химии или так и останется среди неизлечимых троечников.

«Карандаш у тебя, что ли, сломался?!» — внимательно листал Ромка злосчастный учебник, надеясь найти в нем хотя бы одну подсказку, но страницы были чисты, как жидкий натрий под слоем керосина, а несколько тем так и остались для Березина белым пятном.

За три дня до контрольной Березин попытался зайти с разных флангов: он приносил химику шоколад, но тот его не брал и даже ругался, что Березин хочет его подкупить. Затем Ромка попытался завести на уроке разговор о химических опытах в кино, но Глазов попросил не отвлекаться и не мешать остальным. Отказывался Глазов и от кофе, и от дополнительных занятий с Ромкой после уроков, ссылаясь на занятость…

И тогда Березин понял, что дело дрянь. Химик снова превращался в прежнего роботизированного преподавателя, который никого не выделял и никому не делал поблажек. Он перестал шутить и обращать внимание на проблемы учеников. Что-то изменилось, и дело было не только в том, что пропали подсказки. Березин это чувствовал.

За день до контрольной он осмелился зайти в кабинет химика после уроков. Тот сидел за своим столом и проверял контрольные другого класса.

— Лев Сергеевич, можно?

— Чего тебе, Березин? — не отрываясь от работы, спросил химик.

— Я хотел спросить… — Березин осторожно прикрыл дверь.

— Ну спрашивай. Только быстрее, я занят.

Рома некоторое время не решался. Просто стоял, заламывая пальцы на руках, и периодически смотрел на Мендлеева, но тот, как всегда, не мог сказать нужных слов.

— У вас все хорошо? — подал наконец голос Березин.

— А почему ты спрашиваешь? — черкая красной ручкой в тетради, вопросом на вопрос ответил Глазов.

— Мне просто кажется, что у вас какие-то проблемы. Ну… по вам это видно. Может, я как-то могу помочь?

Ромка и сам понимал, насколько это всё глупо, но решил пойти ва-банк.

— Помочь? — химик отложил в сторону ручку и, потерев глаза, повернулся к Роме: — За контрольную переживаешь?

— Да нет, я…

— Да ладно, Березин, я знаю, что за нее. Не переживай, ты справишься. А если и не справишься, то ничего страшного в этом нет. Есть вещи куда хуже тройки за контрольную. Такие вещи, которые не исправит работа над ошибками, потому что ошибиться в таких случаях можно только раз. В этих случаях можно лишь ждать и надеяться на лучшее, потому что от тебя мало что зависит. Главное, что ты сделал все что мог, а дальше пусть решает Господь или какие-то другие высшие силы… — он замолчал и, кусая губы, задумался о чем-то на минуту. Ромка терпеливо ждал. — Спасибо тебе, Березин, — внезапно сказал химик.

— За что это? — удивился Рома.

— За то, что выслушал. Остальное неважно. Приходи завтра за сорок минут до первого урока, разберем с тобой твои проблемные места. Сдашь на четверку, я в тебе уверен, — сказал химик и вернулся к работе.

В тот момент Ромка ничего не понял, но чем больше времени проходило, тем яснее становилось, что Глазов открыл ему душу и понял что-то очень важное для самого себя, так и не посвятив в детали школьника. Казалось бы, Ромка просто задал вопрос. Но этого вопроса как раз и не хватало преподавателю.

***

Ромка сдал ту контрольную на четыре с минусом, но это было не главное. Главное, что в конце года он взял карандаш и оставил собственное послание для будущего восьмиклассника: «Запомни, он такой же человек, как и все».

Березину так понравилась эта идея с поиском ключиков к сердцам учителей, что он решил продолжить работу неизвестного автора и передать свои наблюдения следующим поколениям. Возможно, кому-то это поможет не меньше чем ему. Проанализировав всех остальных преподавателей, Рома оставил в каждом учебнике небольшие послания карандашом: «У Людмилы Олеговны день рождения первого апреля, и это не шутка», «Математичка любит, когда перед началом урока ей говорят комплименты», «Артур Степанович ненавидит врунов и видит их насквозь. Лучше сразу признаться, и тогда, скорее всего, пронесет».

Будет ли от этого польза, Березин не знал, но он четко понял одно: как только ты перестаешь видеть в учителе робота, найти общий язык и решить любые проблемы намного проще. И речь тут не только об учебе. А может, и с остальными людьми это тоже работает. Как знать.

Александр Райн

Друзья, приходите на мои литературные концерты. Вот тут список городов и вся информация

А тут можно подписаться на мой телеграм-канал, где я выкладываю еще больше рассказов и личных историй

Слава был не против и пообещал, что выйдет. Но, вспомнив, что уже договорился на другой объект, набрал своему знакомому, вторую неделю сидевшему без заказов, и предложил выйти завтра вместо него за восемь тысяч.

— Там чуть больше чем на полдня делов, справишься. Я тебе потом еще заказы подкидывать буду, — пообещал Слава.

— Кто звонил? — спросил брат, с которым Славин знакомый ехал в одной машине.

— Да по работе. Ты, кстати, не хочешь завтра выйти часов на семь в квартире одной поработать? Там ерунда, а у меня что-то спину прихватило.

— Сколько платят?

— Семь кусков.

— Да можно, в принципе, — согласился брат, который из инструментов в руке держал только веник.

— Алло, добрый вечер, я по объявлению. Мне срочно нужен мастер на завтра, работы — часов на пять, готов заплатить шесть с половиной тысяч…

***

Картошкин все утро загружал машину вещами, чистил решетку для гриля, прикидывал, что из теплых вещей взять. Мастер задерживался. Тут Картошкину пришло уведомление с сайта заказов.

— Ты чего? — спросила жена, глядя, как изменился в лице муж.

— Слушай, может, вы пока без

меня поедете, а я чуть позже подтянусь? — спросил он, вчитываясь в условия задачи.

— Вась, только не говори, что опять на работу собираешься. Ну ты же обещал детям, что в эти выходные ты с нами.

— Да знаю, знаю… Просто тут предлагают на четыре часа выйти за четыре тысячи. А ты сама знаешь, что я за два управляюсь. Как раз мастеру отдам за наш коридор почти половину. Что думаешь?

— Решай сам.

Жена молча собрала последнюю сумку и пошла на выход.

— Кать, ну чего ты обижаешься? Говорю же, я быстро!

— Ага, знаю я, как ты быстро. Делай как хочешь. Где мы будем, ты знаешь. Я ушла, — сказала она и закрыла дверь.

Картошин нажал «Принять заказ», и тут же ему прилетел адрес, где требовалось провести работы. Имя заказчика Картошкину было незнакомо, а вот номер дома и квартиры он знал довольно хорошо.

Тут в дверь раздался звонок. На пороге стоял сосед.

— Ну чего, мастер пришел?

— Ага… — задумчиво сказал Картошкин. — На месте. Ты иди, Семеныч, я сам прослежу.

Попрощавшись с соседом, Картошкин взял сумку и поспешил на парковку. Ремонтом он, пожалуй, займется сам — после основной работы.

Александр Райн

Друзья, приходите на мои литературные концерты. Вот тут список городов и вся информация

А тут можно подписаться на мой телеграм-канал, где я выкладываю еще больше рассказов и личных историй