Гаражный
Нашего гаражного я встретил через два года, как поселился здесь. Это большая удача, сказали мужики. Многие из них десятилетиями не видели Гузю, как они его обозвали. Я думаю, что все от того, что я то подошел к делу ответственно. После развода я оставил жене квартиру, а сам перебрался в гараж – надо же было где–то жить. Правда, гараж мне удалось благоустроить заранее – пристроил второй этаж с окнами, утеплил его. Воды, конечно, не было, но это были мелочи. Все дела можно было делать в офисе, а мыться в душевой спортзала, где я бывал регулярно. Мне даже понравилась такая жизнь, то ли дачника, то ли дикаря.
Гаражный кооператив располагался на границе одного московского парка. Мой гараж как раз располагался у внешней стены кооператива, ведущий в этот парк. Соответственно и окно второго этажа выходило на ту сторону. Это было даже не окно, а такой балкончик. И еще приставная лестница в комплекте. По ней я спускался в парк прогуляться. Там я впервые увидел Гузю.
На корточках с сигаретой сидел худой мужичок с гротескными чертами лица – с седым ежиком волос и лопоухий, но не опухший от алкоголя, как привокзальный бомж. Таких много среди уголовников. Несмотря на это я не чувствовал какой–то угрозы, которая могла бы исходить с его стороны. Может быть, потому что погода в этот день была хорошая. Воскресная. О чем я и сказал мужичку.
Мы разговорились. Он представился механиком, который подрабатывает здесь у «чайников», то есть автолюбителей, которые хотят сэкономить на ремонте. Я сказал, что сам такой. Он посмеялся и ответил, что моей праворульной тойоте Марк его услуги потребуются не скоро. Мы немного поговорили о преимуществах «японок», а я предложил ему кофе. Он не отказался и поднялся ко мне, где я на плитке приготовил хороший кофе с корицей и гвоздикой. Тогда же я пожаловался ему на превратности судьбы – как остался без семьи и квартиры.
— Мы все как воздушные шары в этом мире, — сказал он, — иногда для того, чтобы не упасть окончательно нужно сбросить балласт.
А после этого встал, поблагодарил меня и прошел сквозь стену в прямом смысле. Я так и остался стоять с недопитой чашкой кофе. Это потом мне объяснили, что это домовой гаражного кооператива. Одни считали, что это дурной знак – увидеть его. Другие – наоборот, что хороший.
Машина и вправду потом долго не ломалась. К зиме я снял квартиру и до весны не появлялся в кооперативе. И тут до меня дошли слухи, что кооператив будут сносить – земля должна была пойти под застройку, а собственники получат какие–то символические средства. Повинуясь какому–то наитию, я поехал в гараж, поднялся к себе в пристройку и заварил кофе. И даже не удивился, когда услышал за спиной покашливание. Гузя уже сидел на корточках у стены и смотрел на меня из–под косматых бровей. Я предложил ему чашку.
— Мне все не дает покоя твоя фраза про воздушный шар. Скоро я лишусь и этого гаража. Тогда у меня ничего не останется. Неужели все так плохо в этой жизни, что нужно остаться ни с чем, чтобы выжить?
— Нет. Я имел ввиду другое. Балласт – это ваши людские черные мысли. Но в твоем случае все серьезнее. Если вернутся аналогии с воздушным шаром, которая мне кажется удачной, то твои потери – не сброс балласта, а как раз отрицательный набор высоты. Ты падаешь, потому что это не твой мир и здесь законы физики немного отличаются. Так бывает с людьми – уснули в одном мире, проснулись в другом. Внешне они не отличаются, но почему–то трудно дышать или наоборот, легче дышится.
— Ты про параллельные миры?
— Ну пусть это так называется.
Мы посидели, помолчали. Он вдруг вскинулся
— Вот что, мы с тобой сейчас в одной лодке. Я тоже остаюсь без дома и мне это не нравится. Но я знаю, как это можно исправить для нас обоих. Ты же видел, что стены для меня – не преграда. Мы получим новые дома.
— И что для этого нужно сделать?
— Принести человеческую жертву.
Домовой наш, который гаражный, в прошлом был не так безобиден, как мне и показалось. В этих местах он проживал с незапамятных времен. Водил дружбу с волхвами, потом с колдунами, а когда город дорос до его владений, просто включил гараж в них. Когда–то давно он был могущественным, поскольку ему приносили жертвы. Но потом ослаб. Но «руки то еще помнят» и нужно лишь было вернуть силы.
— Ты пойми. Тебе ничего делать не придется. Я сам все сделаю. Но без тебя, как человека, процедура невозможна. Сам себе я жертву принести не могу – так это не работает.
На раздумье у меня ушло дня три – как раз до того момента, как мне на работе сообщили о скором сокращении. Я просто чувствовал, что мой «воздушный шар» стремительно теряет высоту и скоро надо будет привыкать к земле. В смысле, как к последнему пристанищу. Дожидаться, когда у меня обнаружится рак или когда я попаду в аварию мне не хотелось.
Как найти человеческую жертву в наше время? Способов много, но когда у тебя праворульная тойота Марк, то все упрощается. Я разместил объявление о продаже по вкусной цене. Мне нужно было только усадить жертву за руль и пристегнуться, произнести шепотом нужную фразу, а Гузя обещал все сделать сам.
Приехал некто Володя – короткая стрижка, дешевая кожаная куртка, джинсы с рынка и мокасины. Классика. Гузя сам выбрал из всех желающих «посмотреть» именно его, потому что он приедет обязательно с другом, который и будет свидетелем моего алиби.
А дальше было просто – после определенных ритуалов по осмотру «ласточки», Володя сел за руль, я как хозяин – рядом, а его скучающий приятель остался пить мой фирменный кофе.
На выезде из ворот кооператива машина внезапно набрала скорость, вылетела на обочину и врезалась в дерево. А потом я потерял сознание.
«Я это дерево еще росточком помню, до всяких гаражей. Сердцевина давно сгнила, держится на честном слове Нужно только врезаться правильно. И с педалью газа и рулем я тоже помогу. Тебе боятся нечего», — говорил мне Гузя, когда мы разрабатывали план.
Очнулся я в своем гараже, на тахте. Рядом сидел Гузя и улыбался, наверное, впервые за то время, что мы виделись. И меня это насторожило.
— Давным–давно, еще до ваших предков, в этих местах были лишь небольшие поселения на сто–сто пятьдесят человек. Они жили бедно – топор для них был, как для тебя «бентли», а серебряные серьги, если они вдруг появлялись у молодухи, передавались из поколения в поколение. Медное колечко и то за счастье было. Но они сами представляли ценность. Далеко на юге очень нуждались в рабах и потому в эти земли регулярно ходили охотники за ними. Я был одним из них. Обычно мы подкрадывались к таким селеньям на рассвете, обстреливали их зажигательными стрелами и ждали, пока из них начнут выбегать жители. Брали только тех, кто был способен был выдержать путь до Танаиса. Однажды нашему отряду не повезло. Нет, не с местными. Они не были хорошими воинами. Мы нарвались на конкурентов – такой же отряд из скифов и боспорцев, как и наш. Меня ранили, и я остался в этих глухих лесах. Меня нашел хозяин болота и предложил сделку. Так я занял его место. А вчера ты занял мое.
— Подожди. Как это?
— Очень просто. Я не домовой–гаражный, как тут меня окрестили, а хозяин болота. Ты мог слышать про то, что в древнем Риме был такой царь озера Неми – жрец богини Дианы, который охранял дерево. Ему мог бросить вызов только беглый раб и если он побеждал, то занимал его место. Ты подходил идеально. Раб, который в бегах.
— Ты охранял дерево?
— Я и был этим деревом брат. Точнее, жил в нем. Ты освободил меня. Я доживу человеком те лет двадцать, что не дожил тогда, во времена Танаиса и Пантикапея, а ты останешься здесь, ждать, пока кто–то не бросит тебе вызов, чтобы поменяться с тобой местом. Не волнуйся, здесь скоро построят новый жилой комплекс и будет чем заняться кроме как бухать с мужиками в гаражах.
— А как же жертва? Это же он врезался в тебя, то есть в то дерево?
— Ты про Володьку? Он в больнице. Он не при делах. Он – орудие. Договор был между нами. Твоя машина, твоя воля, а с него спроса нет.
Я попытался встать и оперся рукой о стену. Рука погрузилась в нее, как в воду. Он это увидел.
— Ах да. Из приятного – ты теперь можешь проходить сквозь стены.
Написал ereich
